![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
kalitka_v_letoПосмотрела фильм Наталии Бондарчук "Пушкин. Последняя дуэль" (2006). Пушкином никогда специально не занималась. Так что впечатления от фильма откладывались на то, что помню из школы. Решила сначала пособирать информацию, чтобы не рассуждать голословно. Поэтому пока никаких комментариев на тему, совпадает ли видение ситуации Бондарчук с моим. А вот с художественно-эстетической точки зрения фильм мне очень понравился: игра актеров, интерьеры, костюмы и т. д. Прокомментировать хотелось бы пока одну рецензию, на которую я наткнулась в Российской газете от 15 декабря 2006 года (Игра в классиков. Бессмысленно выверять историей фильм "Пушкин. Последняя дуэль"). Ее автор, Валерий Кичин,отозвался о фильме крайне отрицательно:
Фильм Натальи Бондарчук о Пушкине по форме напоминает мексиканскую мыльную оперу: в нем много педалированных, на грани истерики, эмоций и такая же скверная, на грани брака, операторская работа. По жанру это детектив, расследование обстоятельств роковой дуэли и подлых писем, ставших ее детонатором. По идеологии - портрет чистой патриархальной России, со всех сторон окруженной врагами. Здесь проходит линия баррикад: иностранная фамилия или даже "длинный нос" персонажа (как в эпизоде с проницательным мальчишкой-попрошайкой) - верный знак его враждебности. К стандартному набору "врагов России" самым курьезным образом добавились "извращенцы", что опять же резко унизило Пушкина, волею авторов ставшего примитивным гомофобом, а заодно сообщило фильму сходство с жадным до клубнички таблоидом.
Так как я решила пока не судить о историзме этого фильма, спорить не буду. Но не соглашусь с его остальными замечаниями. Повышенная эмоциональность ситуации оправдана ее конфликтностью. Все-таки речь идет о дуэли, о любви, ревности, обиде, ненависти. Поэтому эмоциональность здесь оправдана самим сюжетом. Кроме того, история рассказывается в обратном хронологическом порядке, то есть представлена в виде вспышек воспоминаний ее участников. Вспоминаются самые ключевые моменты, опять-таки отличающиеся в этом контексте повышенной эмоциональностью. По поводу нелюбви к иностранцам и стремлении обвинить их во всех бедах России хочу сказать, что не вижу в этом ничего идеологического или вернее ничего искусственно созданного. В России это всегда практиковалось и практикуется до сих пор. Кроме того, в списке подозреваемых, который был представлен после расследования царю, нашлось достаточно русских фамилий, достаточно русских дворян, издевающихся над Пушкиным и желающих его удаления от двора. Голландский посланник Геккерен, которого обвиняют в написании анонимных писем и в наказание высылают из страны, предстает не заговорщиком и не "врагом России", а скорее несчастным влюбленным. Он старается отговорить Дантеса от ухаживаний за Гончаровой и уговаривает ее ухать заграницу от Пушкина, не от злобности намерений, а как раз чтобы предотвратить скандал и возможную дуэль, в которой может пострадать и его возлюбленный Дантес. Он ведет себя достаточно благородно и во время дуэли, уступая свою карету раненному Пушкину и предлагая замолчать участие в ней секунданта Пушкина, Данзаса. О том, что Пушкин враждебно относился к гомосексуалистам, в фильме нет ни слова. Он лишь относится к этому с определенной иронией гетеросексуала, обсуждая это с Гончаровой или с Вяземским не из соображений пощекотать воображение, а инстинктивно защищая свою "территорию". Если бы Геккерен и Дантес не повстречались на его пути, он скорее всего вообще не обратил бы внимание на нетрадиционность их отношений. В современное время можно встретить гораздо большие образцы нетерпимости.
Фильм Натальи Бондарчук о Пушкине по форме напоминает мексиканскую мыльную оперу: в нем много педалированных, на грани истерики, эмоций и такая же скверная, на грани брака, операторская работа. По жанру это детектив, расследование обстоятельств роковой дуэли и подлых писем, ставших ее детонатором. По идеологии - портрет чистой патриархальной России, со всех сторон окруженной врагами. Здесь проходит линия баррикад: иностранная фамилия или даже "длинный нос" персонажа (как в эпизоде с проницательным мальчишкой-попрошайкой) - верный знак его враждебности. К стандартному набору "врагов России" самым курьезным образом добавились "извращенцы", что опять же резко унизило Пушкина, волею авторов ставшего примитивным гомофобом, а заодно сообщило фильму сходство с жадным до клубнички таблоидом.
Так как я решила пока не судить о историзме этого фильма, спорить не буду. Но не соглашусь с его остальными замечаниями. Повышенная эмоциональность ситуации оправдана ее конфликтностью. Все-таки речь идет о дуэли, о любви, ревности, обиде, ненависти. Поэтому эмоциональность здесь оправдана самим сюжетом. Кроме того, история рассказывается в обратном хронологическом порядке, то есть представлена в виде вспышек воспоминаний ее участников. Вспоминаются самые ключевые моменты, опять-таки отличающиеся в этом контексте повышенной эмоциональностью. По поводу нелюбви к иностранцам и стремлении обвинить их во всех бедах России хочу сказать, что не вижу в этом ничего идеологического или вернее ничего искусственно созданного. В России это всегда практиковалось и практикуется до сих пор. Кроме того, в списке подозреваемых, который был представлен после расследования царю, нашлось достаточно русских фамилий, достаточно русских дворян, издевающихся над Пушкиным и желающих его удаления от двора. Голландский посланник Геккерен, которого обвиняют в написании анонимных писем и в наказание высылают из страны, предстает не заговорщиком и не "врагом России", а скорее несчастным влюбленным. Он старается отговорить Дантеса от ухаживаний за Гончаровой и уговаривает ее ухать заграницу от Пушкина, не от злобности намерений, а как раз чтобы предотвратить скандал и возможную дуэль, в которой может пострадать и его возлюбленный Дантес. Он ведет себя достаточно благородно и во время дуэли, уступая свою карету раненному Пушкину и предлагая замолчать участие в ней секунданта Пушкина, Данзаса. О том, что Пушкин враждебно относился к гомосексуалистам, в фильме нет ни слова. Он лишь относится к этому с определенной иронией гетеросексуала, обсуждая это с Гончаровой или с Вяземским не из соображений пощекотать воображение, а инстинктивно защищая свою "территорию". Если бы Геккерен и Дантес не повстречались на его пути, он скорее всего вообще не обратил бы внимание на нетрадиционность их отношений. В современное время можно встретить гораздо большие образцы нетерпимости.
